- А вот если ты будешь думать отстраненно, а не о себе, то и слова «хочу» не будет, - посоветовала я. Мне кажется, что у Лео именно так и выходит. Уверена, когда он молчит, весь в тишине, то в его голове не плавает таких банальностей, как «что бы покушать?», «чем я займусь вечером?», «ох уж этот новый набор адептов – совсем желторотые придурки!».

- Думать отстраненно? Ну ты загибаешь, - ушел в себя Юнги, видимо, ища нечто подобное. Абстрактное. Но долго не выдержал. – Нет, ну ты представь. Вот смотришь на картину – пейзаж, натюрморт, портрет. Конкретика. Как бы видна идея художника, ясен предмет изображения и адекватно понимаешь, что он хотел изобразить то, что нарисовал, пусть даже не идеально это удалось. А теперь вспомни каляканье этих… которые не академисты. Пикассо, Дали, ну, упоротые дядьки, в общем. Они уж точно думали отвлеченно. Как думали – так и рисовали. Но это ж психоз. Я понимаю, что от гениальности до безумия один шаг, но в этих случаях они эту грань перешагнули семимильным шагом. Я бы не хотел полететь следом, да и коноплю мастер Ли тут не выращивает, чтоб так мозги промыло.

- Да я же не говорю, что нужно думать вообще о чем-то неестественном и несуществующем…

- А как тогда? – заодно уже что-то сунул в рот Шуга с рабочего стола и зажевал.

- Всего лишь не о себе! О других. О братьях и их тревогах. А они будут думать о тебе.

- Ага, дождёшься, - взъерепенено замер Сахарный с раздутыми едой щеками, тыкнув в меня глазами. – Сплю и вижу, как Сандо заботливо поправляет на мне одеялко, когда я его ночью сброшу.

- Сандо с обрыва?

- Одеялко с жопки.

- Что ты сразу в крайности? – вот умеет он привести довод, чтобы спор окончился абсурдом. – И вообще. Возьми и сделай всё, чтобы Сандо научился по-человечески ко всем относиться.

- А чего сразу я?!

- Да не только ты! Мы все постараемся… Ох, Шуга, ну почему мужчины такие непонятливые эгоисты?

- Мы? Да я… - обиделся, похоже, на это он. Но не глубоко, конечно, а как повод повозмущаться и подольше потоптаться на кухне. – Вот ради тебя я хоть что, потому что ты добрая и… И потому что я мальчик, ты девочка, я должен помогать более слабым, а не таким же, как я сам.

- Более слабая тебя вчера на спарринге на лопатки кинула, ничего? – с апломбом припомнила я. Товарищ улыбнулся. Мы за это после ужина и чаю выпили, подогретого сильнее обычного. Шикуем.

- Да мне даже приятно было.

В дверях образовался Хенсок. Разгулялся в последние дни – везде топчется, будто шаманит что-то. Добродушно, с оттенком хитрого умысла, щерясь, он прямо подошел к нам.

- Ну, как дела, ребята? – встряв между нами, любопытно наблюдал за нашей деятельностью Хенсок.

- Всё хорошо, директор, - отчитался Шуга, вызвав на лице того ещё более широкую дугу.

- А где ваш вечный третий? – это он о Ви, разумеется.

- С мастером Ли занимается.

- А-а!.. – протянул старик. Чего ему надо? Как будто бы ничего. Но просто так у него не бывает, я заучила. – А я вот решил в последний раз в году козочек выпасти. Пока ещё кое-какая травка осталась. Хо, надо бы, пока их не будет в хлеву, вычистить его хорошенько.

- Ладно, - приняла я к сведению. Вот оно что, пришёл дать очередное задание. Я не против, занимая руки, освобождаю голову от ассортимента риторических заморочек.

- Но ты один не справишься, поэтому я пойду ещё Джеро позову, - мы с Шугой переглянулись, без задних мыслей. Просто показался странным выбор, но Хенсок не оттягивая обосновал: - Надменный мальчик, надо как-то сбивать спесь, а что работает лучше, чем подметание какашек, правда? – Юнги прыснул смехом, чуть не подавившись.

- Учитель, а вы коварный, - выдавил он, успокаиваясь.

- Всё для его же блага, - по-стариковски, как болванчик, закачал головой дедушка, хотя я знала, что он куда бодрее и сильнее, чем прикидывается. Опять что-то разыгрывает для профилактики. – Вдвоём справитесь?

- А вы всех надменных принимаете? – обратился к нему Шуга. – Возьмите им в компанию Сандо, а?

- Эй! – возмущенно пихнула я его в бок.

- Сандо? – оценил Хенсок. – В самом деле, ему тоже полезно.

- Ну, спасибо! – сгримасничала я Шуге. Он легкомысленно пожал плечами, делая вид, что не при чем. Ничего веселого. Не ему же теперь идти в подобную компанию, изверг.

Со щеткой, ведром, шваброй и сменными тряпками, я столкнулась с Сандо ещё на пути к сараям. Он тоже нес ведро воды и щетку, и очень нелюбезно на меня взглянул, поняв, что у нас с ним одно направление.

- Куда это ты? – грубо бросил он.

- Туда же, куда и ты – убирать за козами, - не было сил и желания перенимать его манеру и заводить грызню.

- Но Хенсок меня и Джеро снял с занятий для этого… - Сдерживая желание плечом выбить меня с тропинки, уронив на газон и ликвидировав, прозвенел сквозь зубы Сандо.

- Ты думаешь, я сам напросился на эту работу? Что сказал настоятель – то и делаю. Какие претензии?

- Никаких, - поставил обманчивый штамп парень. Так уж и никаких! Он готов придираться ко всему, язвить и злить без повода, лишь бы как-то вытравливать из себя застоявшуюся ярость.

- Врать нехорошо, - спокойно выдохнула я. Он убийственно на меня покосился. – Если есть, что сказать – говори. Выслушаю, как в прошлый раз.

- Ты в исповедники записался? – хмыкнул он.

- Нет, но тебе не помешало бы записаться в исповедуемые, - мы дошли до деревянной изгороди по пояс, отделявшей притвор хозяйственной постройки от двора. Молодой человек ухнул принесенное на землю. Ведро задребезжало.

- Ты мне ещё советы давать будешь? Не много на себя берешь?

- А ты? Взял на себя роль крутого, который может надрать мне задницу? – Что-то я начала разговаривать, как ребята. Ещё немного общажной жизни, и я выйду отсюда, матерясь как сапожник.

- Если бы не Лео, я бы так и сделал. Ты бесишь своей вездесущностью! Да ещё с видом эдакого умника.

- То есть, ты реально не осознаёшь, что выглядишь примерно так же со стороны? – не испугавшись на этот раз и доверяя авторитету Лео, вперила я руки в бока. – Или ты и сам себя бесишь?

- Может, и бешу, - сбился гонор Сандо и он, отведя глаза, присел, чтобы поднять щетку. Уже почти разозлившаяся на него, я опомнилась. Я не могу сердиться на него за то, что жизнь окунула его в трагедию, лишившую всё смысла, сбившую его с ног. Как нельзя было злиться на Ви за то, что он не умел писать до стольких лет, как нельзя злиться на Ходжуна, что он плохо видит. Они такие, они не виноваты в том, что имеют недостатки. Мы все их имеем. Вот у Сандо основной изъян – агрессивность. Я тоже не сахар. Сахар у нас только Сахарный. И тот не без перца с солью.